Хлеб (фрагмент рассказа)

Фазу Алиева – народная поэтесса Дагестана, прозаик. Автор множества книг, вышедших в России и за рубежом, переведённых на многие языки мира. В том числе поэтические сборники «Родное село», «Весенний ветер», «Радугу раздаю», «Мгновенье», поэма «На берегу моря», романы «Судьба», «Когда взрослеют сыновья» и многие другие, большое число рассказов.

Когда горожанин слышит слово «хлеб», то представляет себе полки хлебного магазина, на которых рядами лежат свежие булки. А когда о хлебе слышит житель аула, то в его памяти прежде всего возникает образ земли.
Прохладный весенний день. Аксакал аула Магомедхалид произносит: «Пора!» – и на поле выносят плуг. Первую борозду проводит Сайпудин. <…> Мы, сироты, дети войны, идём по борозде, держа в руках маленькие мешочки, и собираем свежие сочные корни.
На другие делянки выходят женщины. То там, то тут мелькнёт туго повязанный чёрный вдовий платок. Пахоту начинают молча, без песен и каких-либо обрядов и шуток.
Домой возвращаемся поздно. Ноет спина. От усталости даже не хочется есть. Замертво падаю на пол, бросив мешочек с корнями.
– Сил нет, – говорит мама, снимая подвязанные верёвкой отцовские калоши, и вытряхивает из них землю. – Ноги будто кипятком обдало, а рук не чувствую – окоченели.
– Дожила я, – плачущим голосом затягивает бабушка. – Лучше умереть, чем видеть тебя такой измученной. Вся мужская работа на женщинах. Где это видано? Кончится ли когда-нибудь эта проклятая война?! Не понимаю, кому только она нужна…
– Общая беда, мать, общей силой её и отводить. Не одной мне трудно, – вздыхает мама.
Бабушка насильно заставляет меня съесть несколько ложек похлёбки, хотя я уже почти сплю. Видимо, это щепотка муки, разведённая в подсоленном кипятке. Я, измученная, сначала даже не чувствую вкуса, но постепенно похлёбка пробуждает волчий аппетит, и сон отступает.
– Хлеба хочу, – просит сестра Шахсанат.
– Откуда сейчас хлеб? – вздыхает бабушка. – Хоть бы весна пришла, дождя бы пролилось в меру, лето встало бы с доброй ноги, а осень была б не плакучая. Тогда соберём урожай и испечём лепёшки. К этому времени, может, и война кончится. <…>
…Голос бабушки слышу уже издалека. Я проваливаюсь в сон, всё падаю и падаю куда-то, а во сне вижу снег. Он летит большими хлопьями, ложится на землю торжественно и мягко. Вот отец выбегает на крыльцо в одной майке и отводит со лба густую чёрную прядь.
– Какой снег! Это подарок судьбы. Вставайте!
Мы все, кроме маленькой сестры, бежим к нему. Отец поднимает меня на руки.
– Это не снег, а хлеб, – как всегда, говорит бабушка.
А потом она зовёт всех к столу. В большом деревянном херче – стопки лепёшек, посыпанных размельчённой брынзой. Мы берём столько лепёшек, сколько хотим… Лепёшки очень вкусные, но мама будит меня…
Бабушка кладёт передо мной три картофелины и яичко. Мама отдаёт ей обратно яйцо:
– Оставь себе.
– Мне на работу не идти, – качает головой бабушка, – найду что поесть.
Поле уже всё распахано. Комьев на нём не видно: мы, собирая корни, разбиваем комья киркой. Посреди делянки стоят мешки с драгоценными семенными пшеницей и ячменем. У женщин за плечами самотканые паласовые мешочки. В них тоже семена. Мама долго держит на ладони несколько зёрен и смотрит на них. Мне кажется, что они прозрачные, что искристые лучи идут во все стороны от зёрнышек, а не от солнца. И сегодня потому так тепло и радостно, что зёрнышки лучатся на ладонях женщин. Мама даёт и мне несколько. Я жую. Какие они сладкие! <…>
Мама через сито просеивает пшеницу. Мелкие зёрна, ещё не совсем зрелые, сыплющиеся сквозь сито, – на муку, а крупные, остающиеся в нём, – на семена.
<…> С мельницы возвращаемся в сумерках, у мамы на спине большой мешок. <…> И у меня мешок за плечами, очень тяжело идти, но я не жалуюсь на усталость, а вспоминаю запах горячего хлеба. Издали мы видим бабушку. Она стоит на краю крыши и смотрит на дорогу. Рядом с ней я различаю два силуэта. Это мои сёстры. Они со всех ног бегут нам навстречу.
– Муку несёте?! – кричат они хором, прыгая и хлопая в ладоши.
– Да, родненькие! – улыбается мама.
– Пошли быстрее печь лепёшки! Бабушка уже сыворотку взяла у Издаг! – сообщают они, перебивая друг друга. <…>
Вкус этого хлеба я запомнила на всю жизнь. Каким он был сладким, желанным и дорогим! И каждый раз, когда говорят о хлебе, я вспоминаю о том, выпеченном в горном ауле военного времени.