Хочешь музыки - запой!

«Вы с Валей берёте интервью у Виноградовой», – с нескрываемой радостью (на грани злорадства) сообщила Заира. «Виноградова? Это та странная тётя с концерта, что сохнет по классике?» – переспросили мы с едва тлеющей надеждой на то, что в лагере всё-таки есть ещё кто-то с такой же фамилией. Немая сцена, наивные надежды как хрусталь... Это всё-таки она. «Во влипли!» Одно радовало: у нас имелась пара дней на подготовку, а готовиться было к чему…

– Светлана Викторовна, ваше детство тоже было связано с музыкой? Расскажите о своих учителях.
– Мой отец играл на рояле, а мать пела. И это была главная музыка моей жизни. Песня «Сольвейг», которую они исполняли, – это музыка любви и верности. Она закладывалась во мне, как урановый стержень.
А мои учителя, как и у «щелкунчиков», – педагоги Центральной музыкальной школы при московской консерватории. Многое, что со мной случилось, связано с учителем литературы Дмитрием Ивановичем Сухопутским. Во время войны, будучи в эвакуации, я получила от него письмо. Оно было написано кое-как, корявой рукой, но там были такие слова: «Не бросай музыку! Война кончится победой, и музыка будет людям необходима!» Всё, что со мной в дальнейшем происходило, связано с этим учителем.
– Но вы ведь и сами преподаёте – на кафедре журналистики московского университета…
– Теперь уже нет. А когда преподавала, без моего предмета (основы музыкознания) нельзя было даже получить диплом. И вот училась у нас одна одарённая студентка – всезнающее существо! Так вот, она мой главный студент. И когда она ушла из стен университета, то ушла и я. Знаете, на факультете было много детей, поступавших не в силу своей одарённости. Я испугалась, когда мне сдали два совершенно одинаковых реферата на тему «Евгений Онегин». Сейчас я гораздо счастливее, я могу быть в школах, с вами. Мне дорог контакт.
– Помимо занятий музыкой вы ещё и автор сценариев музыкальных телефильмов. Расскажите об этом.
– Мои руководители требовали сценария точного, как журнальная статья. Я больше люблю рассказывать. А главное событие моей жизни, связанное с телевидением, – это поездка в Милан для подготовки трансляции оперы «Богема». Там была такая любовь к музыке, что всё это передавалось залу. В опере пел и знаменитый Лучано Паваротти. Я раньше не была знакома с Паваротти, а после спектакля мы с ним обнялись.
– Нам очень запомнились ваши слова: «Мы – «Бумеранг», мы в ответе перед всеми, нам позволено надеяться, что каждому из нас дано защитить других». О какой защите идёт речь?
– Ребята («щелкунчики») – они волшебные. В них есть что-то от эльфов. Никому из них не придёт в голову крикнуть: «Я лучше других!», а они действительно лучше. И когда вы их здесь слушаете, вы всем помогаете их понять.
Знаете, есть передача «Человек и закон». В ней рассказывается о разных вещах, и журналист защищает человека. Сегодня принято говорить: он зарабатывает много, а другие бедные. Мне это кажется и неприличным, и ненужным. Журналисты в таком привилегированном положении, что они могут защищать людей. Эта помощь может быть малой, а обернуться чем-то большим. Но журналист не должен разжигать чужие страсти. А сейчас редко показывают хорошее…
– Молодёжь всё меньше слушает классику. Что вы об этом думаете?
– Начну с того фантастического момента, что музыка – самая распространённая, престижная и любимая вещь. У людей в ней диковинная потребность. Но сейчас люди не знают, что есть музыка, а что – танцевальный ритм. Главный рост человека происходит в моменты раздумий. Есть музыка для раздумий, а есть – для развлечения. По своей природе музыка – это то, что рождается сейчас, в это мгновенье. А фонограмма как консервы. Каждый человек – музыкальный инструмент. Хочешь музыки – запой. Она дана тотально всем, но техника и аппаратура отняла необходимость петь самому. Человек потерял способность воспроизводить музыкальное звучание так же легко, как и говорить.
– А как можно увлечь современного подростка классической музыкой?
– Так, как мы делаем это на своих концертах. Выходят на сцену ваши сверстники. Они играют, и их игра делает жизнь людей лучше. В давние времена, когда не было денег, люди пекли хлеб, шили сапоги. Был обмен. И каждый старался сделать своё дело лучше. Как только пришли деньги, они обезличили труд. Так вот, если «щелкунчики» будут давать плохую музыку, вы будете думать, что танцевальный ритм и есть музыка.
– Что, по-вашему, положительного в современной музыке?
– Есть моменты, которые мне интересны и нравятся. Например, рок и рэп – музыка для движения. Но мне важно об этом знать. Хотя в роке мысль тоже есть, ведь он развился как протест молодёжи. Цой – тоже ведь рок? – он мне очень дорог. В рэпе быстро высказанная мольба молодёжи о правде. Я к этому отношусь с уважением. Служу другой музыке, но почитаю рок и рэп.
– Что скажете о нынешней молодёжи?
– Они стали красиво одеваться, научились вести себя сдержанно, вступать в контакт с людьми другого возраста и культуры. Вероятно, экран – и телевизионный, и компьютерный – даёт возможность искать современные способы проживания и выражения жизни. Это внушает оптимизм. Но из-за денег идёт работа по полнейшей шлифовке разума.
Была ещё лет 10 назад информация в Интернете, что Землю ждут засуха, цунами, огромное количество крушений и катастроф. Так как планета в опасности, человек должен остановить потребительство. Говорят, есть время разбрасывать камни, а есть время их собирать. Вот ваше время – собирать камни. Вы, молодёжь, должны противостоять жажде наживы. Этому я и учу. Музыка должна в этом помогать.
– А вы что, верите в паранормальные явления?
– Я с этим непрерывно живу. Я даже не верю в это, а знаю. Был, например, случай: здесь, в «Орлёнке», мы слушали запись Третьего фортепианного концерта Рахманинова. И к нам пришли облака. А облака живые, вода – живая. Облака – это форма жизни. И вот они сложились в Левиафана (чудовищный морской змей, упоминаемый в Ветхом Завете. – ред.) и слушали музыку вместе с нами. Вчера, когда я была на крыше планетария, я сказала своему собеседнику: «Муравей же не знает, что мы есть. Мы наступаем на него, а он об этом не догадывается. Почему же мы думаем, что мы единственные мыслящие?» Люди только начали думать об этом, а я знаю это давно…

Валентина Павленко, Влад Лютый